На протяжении долгих лет советская идеология твердила о том, что трагедия в Хатыни – дело рук гитлеровцев, и лишь в середине восьмидесятых годов стала известна правда о том событии – правда, которую в СССР побоялись обнародовать даже во времена перестройки

В 2008 году исполнилось 65 лет со дня хатынской трагедии. В мемориальном комплексе на месте сожжённой деревни прошёл митинг-реквием, в котором приняли участие официальные лица Беларуси и России, дипломаты, ветераны войны и обычные граждане. Были среди них и очевидцы фашистских зверств. 22 марта 1943 года Хатынь была полностью уничтожена карателями. Они же сожгли заживо и 149 жителей деревни.

Преступление и наказание

Осенью 1986 года в зале суда Белорусского военного округа было как никогда многолюдно. Среди свидетелей – в основном люди преклонного возраста. Практически все они из одного региона – Минской области. Люди были явно напряжены, тихо шушукались и много говорили о войне. Разговоры прекратились, когда сотрудники милиции ввели в зал подсудимого – пожилого человека по фамилии Васюра, заместителя директора успешного совхоза в Киевской области. Он шёл, опустив седую голову, немного шаркая ногами – шёл медленно и всё время держался за сердце. Из гробовой тишины зала вдруг вырвалось пронзительное «Выродок!». Васюра никак не отреагировал, дошёл до своего стула и тихонько сел, оценивая исподлобья обстановку. Именно этому старику, спустя долгие годы, и предъявили обвинение в организации уничтожения Хатыни и её жителей.

– Посмотрите на злые, пустые глаза этого человека. Это Васюра Григорий Никитич, украинский каратель, который уничтожил Хатынь, – показывает мне фотографию большого размера председатель того судебного заседания Виктор Глазков. – Уже тогда, в 86-м, «хатынское дело» произвело эффект разорвавшейся бомбы, ведь десятки лет сожжённая деревня была символом зверств фашистов на территории Беларуси. На самого Васюру в восьмидесятых мы вышли случайно. Незадолго до этого громкого дела военный трибунал рассматривал дело изменника Родины Мелешко, который командовал одной из рот 118 карательного полицейского батальона – того самого, который одну за другой жёг белорусские деревни. Именно тогда и всплыла фамилия Васюры.

В кротчайшие сроки сотрудники КГБ доставили пенсионера в Минск. Здесь и стали открываться первые подробности. Сразу же после войны за связь с немцами, как гласило обвинение, Васюра получил 25 лет лагерей. Правда, отсидел только 3 года, после чего попал под амнистию – хатынский эпизод в то время так и не всплыл. После того, как Хрущёв озвучил доклад о культе личности Сталина, Васюра и вовсе стал чувствовать себя уверенно – утверждал, что его посадили за то, что был в плену. Ему поверили.

Всё послевоенное время Васюра спокойно жил и работал в совхозе под Киевом, получал поздравления с Днём Победы, а на встречах с пионерами даже рассказывал о своём геройском прошлом. Когда же сотрудники органов госбезопасности приехали за «ветераном войны», Васюра твердил, что это некое недоразумение. Правда, когда в Минске началось предварительное следствие по «хатынскому делу», пенсионер притих, ведь начали всплывать всё новые и новые факты его злодеяний.

Вспомнить всё

Позднее следствие установит: в первые дни войны связист Григорий Васюра попал в плен к гитлеровцам, добровольно перешёл на их сторону, окончил школу пропагандистов и уже спустя год работал в полиции оккупированного Киева, где через некоторое время и возглавил карательный батальон. Бойцов батальона, отличившегося особой жестокостью ещё в Бабьем Яру, немецкое командование отправило в Белорусскую республику для борьбы с партизанами.

– Васюра очень искусно защищался, – продолжает Виктор Глазков. – Где надо – ссылался на забывчивость, или всё вспоминал в деталях, но только не Хатынь. Вот, например, он вспоминал, как они жгли другую деревню – Осовы. Васюра рассказывал, как шли к этой деревне, какая была погода, какой мост проходили. Он до деталей помнил, как сгоняли людей в хлев, как пытались его поджечь, но пошёл дождь – и так далее, то есть всё до мельчайших деталей. Что же касалось Хатыни, то говорил, что даже названия такого не помнит. Правда, затем якобы Хатынь вспомнил, но там не был, и это может подтвердить жительница посёлка Плещеницы, где и стоял 118-й батальон, которым он командовал. Мол, именно 22 марта у него был с ней половой контакт. Но и тут он просчитался: мы нашли эту женщину, и она подтвердила, что роман у них действительно был, но в день сожжения Хатыни Васюра к ней не приходил. Затем Васюра говорил, что был в это время в отпуске в Киеве, где зачал с женой дочь. Мы провели экспертизу и вновь выяснили, что он нас обманывает. Так мы постоянно выводили его на чистую воду.

Живые свидетели

На судебном заседании 86-го года в качестве свидетелей прошли 26 карателей. Их привезли в Минск со всего Советского Союза. Каждый из них к тому времени уже отбыл своё наказание за помощь немцам. Их до сих пор помнит журналист «Известий» Михаил Шиманский – единственный представитель печатного издания на суде.

– Каратели, естественно, Васюру узнавали, – говорит Михаил Николаевич. – Они рассказывали, как он отдавал команды, какие это были команды, каким оружием пользовался и как добивал раненых. Опознали Васюру и несколько жителей близлежащих деревень. Говорили, что он всегда ходил такой весь вычищенный, выбритый, подтянутый, в общем, настоящий эсэсовец. Нужно сказать, что зал вообще постоянно реагировал – люди всё время выкрикивали различные реплики и даже порывались учинить самосуд.

Уцелевшие свидетели продолжали давать показания – не только хатынцы, но и жители других деревень. Кстати, после трагедии в Хатыни в живых осталось всего шестеро: Иосиф Каминский (именно его скульптура с погибшим сыном на руках сегодня является главным монументом мемориала), Антон Барановский, Александр и Виктор Желобковичи, а также Владимир и Софья Яскевичи. Ещё две девочки из Хатыни – Татьяна Карабан и Софья Климович – спаслись по чистой случайности: они ушли в гости в соседние деревни.

– Впоследствии экскурсоводы также никогда не вспоминали, что погиб житель деревни по фамилии Иотко, – говорит Виктор Глазков. – Полуобгоревший, он с тяжелейшими ожогами шёл за карателями и просил его пристрелить, так как мучиться не было сил. Они лишь улыбались ему в ответ и говорили, мол, зачем на тебя патроны тратить, ты и так через пару дней помрёшь, как собака. Так и случилось – он умер через несколько дней.

Эмоциональное напряжение было настолько велико, что на процессе постоянно дежурил врач. Даже спустя десятки лет свидетели вспоминали ужасающие детали зверств, как будто пережили их вчера.

– Когда каратели вошли в дом, я тихонько сидела в погребе с картофелем, – вспоминает жительница Хатыни Софья Яскевич. – Каратели зашли в дом, увидели, что всё уже разграблено, и не стали никого искать – так я и спаслась.

– А я до сих пор как закрою глаза, – дополняет её уцелевший Виктор Желобкович, – так и вижу: догорающий сарай, обгоревшие трупы своих сверстников и семьи. Люди хоронят близких один раз, а я всю жизнь как у раскрытой могилы.

Долгожданное признание

Несмотря на неопровержимые свидетельские показания, Васюра продолжал отпираться, даже когда все улики были против него. Саму же трагедию в Хатыни следствие восстановило практически по минутам.

Утром 22 марта группа партизан специально повредила линию связи фашистов. Кто были эти партизаны и к какому соединению относились, следствие так и не установило. Посему и в деле они шли как «группа партизан». Народные мстители устроили засаду и поджидали тех, кто будет эту связь восстанавливать. Из посёлка Плещеницы на ремонт линии выехал грузовик с немцами, которые, помимо восстановления связи, должны были сопровождать шефа роты полицейского батальона Ханса Вельке.

Кстати, Вельке был олимпийским чемпионом 1936 года по метанию ядра, любимчиком Гитлера. Партизаны расстреляли две машины – Вельке и два бойца погибли на месте, остальные фашисты не пострадали.

После убийства Вельке тут же по тревоге был поднят немецкий карательный батальон оберфюрера СС Дерливангера, который находился в соседнем посёлке Логойск, и тот самый 118-й карательный батальон, которым командовал Васюра. Когда батальоны приехали на место происшествия, тут же начали искать виновных. Вначале расстреляли случайных дровосеков из деревни Козыри – тень подозрения в нападении на немцев сразу пала на них, но затем по следам на снегу каратели пришли именно в Хатынь.

– Васюра до последнего не признавался, что был в Хатыни, – говорит журналист Михаил Шиманский. – Но когда понял, что отпираться уже бессмысленно и что деваться ему некуда, бросил со злостью: «Да, я и Хатынь вашу жёг! Я стоял у сарая и в упор расстреливал тех, кто пытался выжить!»

– Вместе с Васюрой хатынцев расстреливали именно каратели, – дополняет Виктор Глазков. – Они стали вокруг сарая, расставили пулемёты. Кто-то строчил из них, кто-то из автоматов. Нам удалось максимально установить всех действующих лиц, которые уничтожили Хатынь и хатынцев – все они украинцы. Понимаете, национальность здесь уже не так важна, так как у предателей нет национальности и им нет оправдания. Это люди, которые приняли нацистскую идеологию и которых сегодня мы называем фашистами.

Дело о начальнике штаба 118-го полицейского батальона Григории Васюре разбиралось более полутора месяцев и заняло почти два десятка томов. Васюру признали виновным по всем пунктам обвинения и приговорили к высшей мере наказания. В письмах советскому правительству каратель просил заменить её на тюремное заключение, писал, что будет много работать и своим трудом, даже самым тяжким, искупит свою вину. Но приговор оставили без изменения – расстрел.

За годы войны фашисты сожгли более 600 белорусских деревень. 186 из них так и не восстановили. После окончания суда журналист Михаил Шиманский напишет большую статью о трагедии в Хатыни, где изложит все материалы судебного процесса. В «Известиях» её так и не напечатают, даже несмотря на перестройку, – «по политическим и национальным соображениям». Правда о Хатыни станет известна только после распада СССР.

Наша Украина

Версия для печати

Сообщить администратору

Сообщить об ошибке

Вставить в блог